Неточные совпадения
Как зорко ни сторожило каждое мгновение его жизни любящее око жены, но
вечный покой,
вечная тишина и ленивое переползанье изо дня в день тихо остановили машину жизни. Илья Ильич скончался, по-видимому, без
боли, без мучений, как будто остановились часы, которые забыли завести.
Пасифистская теория
вечного мира легко превращается в теорию
вечного покоя, счастливой бездвижности, ибо последовательно должно отрицать не только
боль, связанную с движением войны, но и
боль, связанную со всяким движением, со всяким зачинающим историческим творчеством.
Держать в руках свое первое признанное сочинение, вышедшее на прекрасной глянцевитой бумаге, видеть свои слова напечатанными черным,
вечным, несмываемым шрифтом, ощущать могучий запах типографской краски… что может сравниться с этим удивительным впечатлением, кроме (конечно, в слабой степени) тех неописуемых блаженных чувств, которые испытывает после страшных
болей впервые родившая молодая мать, когда со слабою прелестною улыбкой показывает мужу их младенца-первенца.
То ли дело все понимать, все сознавать, все невозможности и каменные стены; не примиряться ни с одной из этих невозможностей и каменных стен, если вам мерзит примиряться; дойти путем самых неизбежных логических комбинаций до самых отвратительных заключений на
вечную тему о том, что даже и в каменной-то стене как будто чем-то сам виноват, хотя опять-таки до ясности очевидно, что вовсе не виноват, и вследствие этого, молча и бессильно скрежеща зубами, сладострастно замереть в инерции, мечтая о том, что даже и злиться, выходит, тебе не на кого; что предмета не находится, а может быть, и никогда не найдется, что тут подмена, подтасовка, шулерство, что тут просто бурда, — неизвестно что и неизвестно кто, но, несмотря на все эти неизвестности и подтасовки, у вас все-таки
болит, и чем больше вам неизвестно, тем больше
болит!
— Впрочем, вино также помогает. Милый Вандергуд, клянусь
вечным спасением, которым и вы так любите клясться, что мне очень неприятно причинять вам эту маленькую…
боль. Пустое Вандергуд! Сознание, больше сознания! Вашу руку, дружище!
Мне угрожает опасность. Это чувствую я, и это знают мои мускулы, оттого они в такой тревоге, теперь я понял это. Ты думаешь, что я просто струсил, человече? Клянусь
вечным спасением — нет! Не знаю, куда девался мой страх, еще недавно я всего боялся: и темноты, и смерти, и самой маленькой
боли, а сейчас мне ничего не страшно. Только странно немного… так говорят: мне странно?
"Болезный!" — подумал Теркин крестьянским словом, каким, бывало, его приемная мать жалела его, когда он, мальчиком,
заболевал. Но ему отрадно стало от этого, — конечно, предсмертного — свидания с Аршауловым. Ничто не сокрушило веры энтузиаста: ни последний градус чахотки, ни та
вечная кладенецкая сумятица, про какую он сейчас так самоотверженно и пылко высказался.